А жить осталось месяц
1.
Могу ли я что-либо изменить? Думаю, что нет. От такой болезни ещё никто не вылечивался, а во мне такое желание жить. Какой-то странный прилив, мне хочется жить... Нет, не той жизнью, которой я жил раньше - другой, совсем другой. Я хочу жить ради семьи, гулять с семьёй, радовать сыновей, быть в доме хозяйственным, делать что-то по дому. Мне так хочется уделять им всё свое свободное время. Возможно, это потому, что я знаю, что жить осталось только месяц. Сегодня ко мне зашёл сосед, жизнерадостный мужик. Всё пытался меня подбодрить: рассказал пару историй про то, как люди вылечивались и снова становились на ноги. Посидел, ровно столько сколько того требует этикет посещения больного и ушёл. Я остался под навесом на своём кресле. Во мне нет сил даже проводить гостя до ворот.
Странное ощущение - душа хочет жить, а тело тебя уже не слушает, когда ты чувствуешь, что с каждым днём, ты всё менее активен. Если ты мог вчера с трудом, но добраться до ворот, даже получалось выйти на улицу и посидеть на кресле перед домом, то уже буквально через три дня, ты понимаешь, что тебе это не под силу.
Мне с каждым днем удается всё меньше и меньше. Вот так волоча это тело из комнаты под навес и обратно в дом, прошли двадцать дней месяца, которого мне осталось жить. Жена всё больше плачет. Люди которые приходят навещать, смотрят на меня как на мёртвого, как на человека который вот-вот умрёт. Никто из них не понимает и не знает, как моя душа хочет жить, как не сходится то, что они видят с тем, что у меня внутри.
А тем временем, я уже разговариваю с трудом. Осталось семь дней, от месяца, которого мне пророчили врачи. Я мысленно считаю дни, говорю уже только по необходимости и когда очень надо. Странно всё - ни какая политика, ни кто президент, ни сколько стоит доллар, даже погода мне не интересна. Единственное, что я вижу, это мои сыновья и моя жена. Пацаны уже понимают, что я болею. Я вижу, что они даже гулять не ходят, всё время рядом со мной, даже играют в моей комнате. Сегодня приезжали друзья, одно лишь моё желание иметь друзей, заставляет меня называть их так. За этот месяц они приехали всего два раза: один раз в самом начале, когда узнали про болезнь и второй раз, сейчас когда осталось пять дней. Они были в таком странном оцепенении, что всем своим видом, показывали мне, что я в кошмарном положении. Кто-то пытался вспомнить былое, кто-то старался взбодрить меня, говорили о разных врачах, о том, что где-то такое и лечат, а я лежал и хотел лишь одного, что бы они уехали.
2.
Теперь уже, печатаю с трудом, осталось каких-то три дня. Сегодня повезут в больницу. С огромными усилиями я пробыл у врача, да и вообще, у меня к ним какая-то неприязнь появилась. Возможно, если бы они мне не сказали об опухоли, я был жил и жил, но это глупо. Нет, конечно, я не жил бы. Ну вот, врачи сказали, своё последнее слово - никаких изменений в лучшую сторону нет. Всё хуже чем предполагали, состояние моё катастрофическое, я в очень тяжелом положении.
Я приехал домой, сел и поговорил с сыновьями, посадил их рядом и жену позвал. Я объяснил им, что меня совсем скоро не станет, на что старший сказал: «Ты умираешь?» Я ответил, что да. Мы говорили часа два, мне было тяжело сидеть, я лёг и изо всех сил пытался продолжать разговор. Я говорил обо всём, о чём должен был говорить, когда был здоров, о том, что не успел сказать им тогда. Они заметно стали старше за эти дни. Я сам рос без отца да и матери не стало когда мне было восемнадцать. Я так надеялся, что мои дети будут расти в полноценной семье, где есть и отец и мать, но, увы, я не смог им стать отцом, когда был здоров. Я слишком занят был тогда, а сейчас совсем не осталось времени.
Сегодня начался последний день. Судя по прогнозам врачей, я должен умереть, в течении завтрашнего дня. Я заметил, что стал меньше волноваться, какое-то умиротворение у меня внутри. Я каким-то образом стал спокойней относиться к тому, что возможно завтра я умру. Сегодня как на прощание пришли сёстры и братья с отдалённых районов: женщины плачут, братья стоят в этой немой позе, когда руки за спинами, головы виновато опущены вниз. У женщин платки одеты наперёд, причём у всех чёрного цвета; у братьев голова прикрыта разными головными уборами. Ей богу, будто хоронить приехали. «Спрашивается, зачем надо было ехать, если завтра обратно, но уже на похороны надо приезжать?» - пошутил я. Они уехали, следом приехали другие. Теперь уже на улице и во дворе находятся несколько человек, постоянное дежурство.
Сегодня привозили мулу, он читал суры из Корана. Я вижу как полным ходом идут приготовления к мои похоронам. Ни один из них не знает, как же я хочу жить, на сколько сильно во мне желание к жизни. Во дворе суета, каждый чем-то занят.
3.
Последний день настал. Видимо, уже всё готово к моей смерти. Зашёл двоюродный брат и сказал: «Ты ни о чём не переживай, за семьёй мы будем смотреть. Да и на счёт похорон не переживай - всё организовали как надо. Перед людьми стыдно не будет. Мы с братьями скинулись в общий котёл, собрали всю необходимую сумму. Так что, всё будет как у людей».
Да уж - «всё как у людей». Так и хочется выскочить во двор и с криком «Да я жить хочу!» прогнать всех, всех прогнать, что бы вообще во двор ко мне пришли только когда я точно уже умру. Что это за дела-то такие, что за сходняк такой? Я, конечно, понимаю, что это всё от бессилия в голову приходит, что если бы не они, все те, кто собрался, сыновьям позор был бы на всю жизнь: «Вот у них отца хоронить некому было», - говорили бы за спиной.
Я благодарен всем тем, кто сегодня тут собрался. Я позвал братьев, попросил их вынести меня во двор. Потом собрал всех, старших, молодых, совсем мелких, собрал и поблагодарил их, за всё, что они делают для меня и моей семьи. Я видел, что у братьев, которые были со мной одного возраста, были слёзы на глазах: каждый из них знал, насколько я был жизнерадостным, каждый из них вспоминал, те моменты, которые их связывали со мной.
Уже третий час дня, а я всё ещё живой. «Видимо это должно случится вечером», - думал я и писал, писал, пока могу писать. Мне хотелось писать до самого момента смерти, пока во мне есть душа, ведь только строками я могу передать, насколько сильно я хочу жить. Уже ночь на дворе, а я всё ещё живой. Меня тянет ко сну, люди дежурят во дворе. Если честно, то я не чувствую, что я должен умереть сегодня. Но, видимо, если я и умру, то во сне, прочитав несколько сур и доува, которые я знаю. Я ложусь спать.
4.
Я вновь открыл глаза - утро нового дня, нового дня в котором есть место и мне. Я живой, я, возможно, переборол смерть и болезнь. Врачи ошиблись - я так и знал, я чувствовал, что они ошибаются. Интересно, как долго я буду жить? Неужели Аллах даровал мне ещё хотя бы год жизни? Какой-то прилив у меня; желание к жизни ещё больше, чем было.
С утра забегали пацаны: обнимали, целовали, так и липли ко мне. Почти каждый из тех, кто вчера ночевал у меня, зашёл ко мне, пожелал доброго утра и здоровья - сегодня самый счастливый день в моей жизни. Такое ощущение, что я заново родился.
Ничего страшного, что тело моё неподвижно, что слушаются меня только руки, но и за это я благодарен Аллаху, что я могу хотя бы писать. Я пережил срок, который мне отвели врачи. Аллах услышал мои молитвы, Он дал мне возможность пожить ради моих сыновей, ради моих родных и близких. Теперь, всё оставшееся время, я проведу вмести с ними. Каждый день, день ото дня, я буду с ними.
5.
Наверное, пройдёт какое-то время, а я буду сидеть и читать, как я прощался со всеми, как я писал последние строчки. Видимо, это хорошо, что я решил написать про этот последний месяц своей жизни, как я всё это переживал.
Жизнь пробегает передо мной раз за разом, если в фильмах это происходит в одну секунду, да и то, только перед самой смертью, то у меня это происходит ежедневно, от рассвета до заката. Я уже вижу прожитые дни во сне, отчётливо вижу прожитые мною дни. А вспомнить есть что: я за свои годы поведал не мало, чего только не было в моей жизни, а сейчас только сны и воспоминания. Странно всё как-то получается - дом мой теперь пустой, гостей всё реже я встречаю, навещают меня мало, всё чаще я остаюсь сам собой, всё чаще говорю с Аллахом. Я не получаю ответов на свои вопросы, но я их задаю и от этого мне становится легче. Много вопросов возникает у меня, только оставшись один на один с болезнью, я начал понимать, как устроен мир, что значит отношения людей к друг другу. Видимо каждый человек преследует свои цели, у каждого свои интересы, каждый ищет в себе какую-то выгоду. Совсем недавно, всего лишь пол года назад, когда о моей болезни даже я сам не знал, мой дом был полон гостей, друзей, родственников, а сейчас пусто. Жена мне на днях сказала такую фразу: «Как плохо, что тебя не навещают твои друзья. Я бы с радостью вставала в три часа ночи и накрывала бы вам на стол, как тогда, когда ты не болел». Я смотрю в её заплаканные глаза, ставлю себя на её место. Каково это знать, что близкий и родной тебе человек умирает у тебя на глазах, когда ты знаешь примерный день его смерти. Судя по тому, как она это переживает, видимо это очень тяжело. А я, по сути, и не успел стать для неё опорой и поддержкой, стать спутником жизни или второй половинкой. Утром уезжал, вечером приезжал в лучшем случае. Бывало, заедешь с друзьями посреди ночи, разбудишь её, она накроет на стол, а мы до утра сидели. Семь лет женат я на ней, вот за эти семь лет, она то и дело плакала. А теперь плачет, что умираю я. То плакала, что я есть, но меня нет - теперь плачет, что меня и вовсе не станет. Жалко мне её, по человечески жалко. Детей мне своих жалко. Два мальчика у меня растут, одному семь, другому шесть. Они в отце так нуждаются: то колесо у велосипеда, то руль у машинки, то обидел кто-то из старших, все эти свои проблемы ко мне несли. Видели меня только утром и вечером, если я до того как они лягут приезжал. Вот за это короткое время встречи, они всё мне и рассказывали, а теперь один вопрос у них: «Как ты себя чувствуешь и почему ты теперь дома целыми днями?» Липнут ко мне, обнимают, а у меня ком к горлу подступает. Только сейчас начал понимать, что значит семья, сыновья, жена, дом и быт.
А жить осталось месяц.
6.
Странно как-то на душе. Врачи поставили мне диагноз, смерть по их словам придёт за мной буквально до конца месяца Рамадан. Я молю Аллаха, чтобы он забрал мою душу до окончания свешенного месяца, надеюсь таким образом смыть хотя бы часть своих грехов.
Уже обед, я слышу как муэдзин зовёт к намазу, я читаю про себя суру «Аль фатиха» и моя душа полна сил и стремления жить. Как-то странно потеплело у меня в области грудной клетки, будто тянет наружу душу.
Что это? Почему мне становится хуже? Что со мной?!
